Чекисты [Сборник] - Коллектив авторов (книги серии онлайн .TXT) 📗
— А как вы ему об этом сообщили?
— Письмом и через иностранных туристов.
— По какому адресу писали письмо?
— Я после вашего вызова его сжег и не помню…
— А имя помните?
— Кажется, О. Кларк.
— Виктор Александрович, у вас есть вопросы?
Комаров положил перед Сергеем конверт.
— Этот адрес?
Сергей целую минуту думал, разглядывая конверт Он узнал его и, вспомнив, что могут назначить графическую экспертизу, признался:
— Не совсем тот… я ошибся, не сто десятая стрит, а сто шестнадцатая.
— А в адресе отправителя не ошиблись?
— Он вымышленный.
— Нам это письмо принес гражданин Макаров, который действительно проживает по указанному вами адресу.
Сергей прижал ладони к груди:
— Товарищи… м-м… даю честное слово, это случайно, я заходил в подъезд и посмотрел, есть ли в доме такая квартира, а фамилию я надеялся, что выдумал… Это случайность.
— Это теперь не важно. Вы лучше послушайте, что пишет Стоун.
— Виктор Александрович! — оборвал Половцев.
— Что? А, да… Впрочем, читайте сами, вы же знаете английский. В этом письме только одна ошибка: вместо «господин Макаров» надо читать «господин Болдырев». Читайте, читайте до конца.
Когда Сергей прочитал отповедь Стоуна, Комаров спросил:
— Может, Макарова пригласить? Ему хотелось познакомиться с вами.
— Как хотите…
— Не хотим. Иначе придется удерживать Макарова за руки. И имя ваше не сообщим ему. Без вас хватает работы на травматологических пунктах.
— Сколько вы писем отправили этому О. Кларку? — спросил Половцев.
— Не помню, сколько.
Болдырев умолк, сказать ему было нечего. Тогда заговорил Половцев. Заговорил спокойно, без резкостей и угроз, называя вещи своими именами. И все заранее придуманные Болдыревым оправдания стали разваливаться. Он вдруг почувствовал себя страшно одиноким. А Половцев говорил о том, что только полшага оставалось ему до преступления. Даже сейчас можно найти формальный повод и отдать его под суд. Но это никому не нужно…
Мысли, мысли бились в голове Сергея, и он уже не чувствовал, сидит ли на стуле, стоит ли, или находится в состоянии невесомости… «Куда я шел? Куда я шел? — спрашивал он себя. — Куда я шел?»
А Половцев все говорил.
По рельсам, погромыхивая, катились трамваи. Грузно покачиваясь, проплывали троллейбусы, автомашины обгоняли друг друга. У ларька люди деловито сдували с кружек пену. На бульваре мальчишки играли в войну.
Сергей Болдырев возвращался к себе. Лицо его было очень серьезным и очень озабоченным. Он часто останавливался и пристально, словно заново, вглядывался в давно знакомые очертания зданий, в лица прохожих. Порой он улыбался чуть заметной горькой улыбкой много пережившего человека.
А трамваи катились, проплывали троллейбусы, и мальчишки кричали. Все было, как вчера и позавчера, как будет завтра.
Елена Серебровская. „БЕШЕНЫЙ ОГУРЕЦ"
Американская выставка технической книги была размещена во Дворце культуры имени Ленсовета, на Кировском проспекте. На стендах и на столах лежали старинные и новейшие издания, возле них крутились гиды. Словом, выставка была как выставка. Нормальное мероприятие по культурному обмену.
И вот однажды некий молодой посетитель подошел к одному из гидов, что-то начал говорить, стал совать в руки пачку каких-то машинописных листков. На заглавном листке была надпись: «Наша программа». И посвящалась эта программа президенту США…
Странный этот эпизод удивил посетителей выставки— он явно не имел касательства к технической книге. Мало кто знал тогда, что случай на выставке стал как бы кульминационным пунктом активной деятельности некоей антисоветской группы, в которой этому парню была отведена довольно-таки второстепенная роль.
Мало кто знал… Да и как вообще свяжешь воедино серию, казалось бы, разрозненных фактов? Появление, скажем, злобных надписей на полях газеты, опубликовавшей статью с едкой критикой фарцовщиков, или рассылку накануне выборов в адреса иных граждан гнусных подстрекательских листовок? Ведь эти факты могли быть и не связаны между собой.
Или вот еще факт. В то же примерно время милиционер задерживает гардеробщика артели «Трудпром», некоего гражданина Зайцева Устина Гавриловича, с десятком порнографических открыток в кармане. Задерживает вместе с ним и некоего юнца, покупателя «товара», — юнец оказывается молодым горьковчанином, приехавшим поступать в вуз. И парень, притащивший гиду листки «Программы», знаком с этим гардеробщиком.
Был среди фактов, накопившихся к моменту происшествия на выставке американской технической книги, еще один, весьма небезынтересный. Бывший сотрудник американского посольства в Москве А. Биллингс, приехав в Ленинград в качестве туриста, пытался заводить знакомства кое с кем из жителей нашего города, в том числе почему-то и с гардеробщиком Устином Гавриловичем Зайцевым.
А сравнив «почерк» пишущей машинки, на которой напечатана «Программа», с «почерком» антисоветских листовок, не трудно было установить их сходство.
И еще важное обстоятельство. Все лица, причастные к названным и к некоторым другим эпизодам, были молодыми людьми. Все, за исключением любителя порнографической «клубнички» гардеробщика Зайцева. Создавалось, таким образом, впечатление, что кто-то пытается создать антисоветскую группу, подготовил «Программу» и, главное, стремится вовлечь в эту группочку молодежь. Что это — идеологическая диверсия? И кто он, этот «кто-то»? И при чем тут порнография?
Рабочим гипотезам место в начале следствия. Чтобы подтвердить их или отбросить, нужна, как правило, углубленная работа целого коллектива чекистов.
В биографиях людей, занимавшихся этим делом и очень непохожих друг на друга, есть и общее: все они нынешнюю свою профессию обрели в послевоенные годы. Все они, понятно, с высшим образованием, без которого сейчас на их рабочих местах обойтись невозможно.
Одного из этих товарищей назовем Андреем Сергеевичем… Когда грянула война, он только еще оканчивал десятилетку. Прямо из школы пошел на фронт. Сражался на Западном и Северо-Западном фронтах, дошагал до Кенигсберга и Тильзита. В годы войны погибли его родители. Войну начинал рядовым, а демобилизовался, выполняя обязанности комсорга полка.
Дальше была работа на заводе, выдвижение в мастера; двухгодичная юридическая школа. После окончания школы райком партии рекомендовал Андрея Сергеевича в органы безопасности. Юридический институт он окончил заочно.
Трудно постичь человеческий характер за несколько коротких встреч, но в сравнении познаешь все быстрее. Рядом со своими товарищами Андрей Сергеевич производит впечатление человека чрезвычайно спокойного и уравновешенного. Терпелив, никогда не спешит, чрезвычайно основателен во всех своих действиях и особенно выводах.
Анатолий Александрович на него не похож. Он и помоложе, добровольцем на фронт пойти не успел, был еще мальчишкой. Жизнерадостен, блещет юмором, отличный спортсмен-самбист. Внешняя легкость, подчас даже шутливость, с какой он рассказывает о своей работе, свидетельствует только о характере. Анатолий Александрович в полной мере понимает серьезность и сложность избранной им профессии, чувство ответственности для него весьма органично. Кстати, именно он дал мне представление, насколько изнурительно тяжела бывает подчас работа следователя.
Старшим оперативной группы был майор Юрий Александрович. Война застала его учеником девятого класса. Перенес все испытания и муки голодной ленинградской блокады. Весной 1942 года умер от голода его отец. Семнадцати лет Юрий добровольцем пошел в армию. Командовал взводом минометчиков, не раз проявлял находчивость и отвагу. На марше под Оршей был принят в партию. Награжден двумя орденами Красной Звезды и орденом Отечественной войны II степени.
После войны Юрий Александрович мечтал продолжить учебу. И продолжил, но не там, где вначале думалось. Смелого лейтенанта заметили чекисты, пригласили на работу в органы госбезопасности. После специальной подготовки был он направлен в Эстонию, где служил несколько лет, участвовал в борьбе с бандами буржуазных националистов.
